ЗАПИСКИ НАИВНОГО ЧИТАТЕЛЯ

Мы шли по улице Ленина в Севастополе, и вдруг Рома сказал:
- Смотри, Саша, видишь? Там, через дорогу - столовая!
- Рома, - стал уговаривать друга, - может, зайдëм? Ведь не может такого быть, чтобы в таком замечательном городе, городе русской славы - Севастополе, не было хороших недорогих столовых, предназначенных для нищих поэтов, честных трудяг и небогатых пенсионеров.
- Давай, - согласился Рома, - не все пока в нашей стране могут позволить себе поужинать в дорогом ресторане на набережной.
В чистом зале заведения на Ленина, 64, очень недорого, мы заказали куриную отбивную, свекольный салат и окрошку.
- Слушай, Саша, может, завтра утром тут позавтракаем? , - сказал Рома, с аппетитом уплетая окрошку. - Здесь вкусно готовят, и кофе отличный!
А потом мы осмотрели памятники, купили Крымское жигулëвкое и чипсы, и долго сидели на набережной Артбухты, глядя на тëмную воду, и на далëкий - призрачный Арсенал.

Второй раритет, привезенный мной с фестиваля «Петербургские мосты» Международный литературный фестиваль "Петербургские мосты" – книжка Саши Либуркина «Жениться на англичанке» («Красный матрос», 2013). Никогда еще не приходилось читать книги, где половину персонажей знаешь лично, и ещё одну треть заочно, благодаря FB. Ощущение очень странное, но впечатление сильное. Вроде все живые люди, а вот – на тебе! – уже увековечены в книжке! Вроде, вечером с этим человеком нахерачился, а теперь с утреннего бодуна читаешь про него рассказ (утрирую). Когнитивный диссонанс можно словить. Причем книга-то 2013 года, почти десятилетней давности. То есть, можно сказать, это – уже классика. Стало быть, я знаком с хрестоматийными фигурами. Но ныне здравствующими, слава Богу.
Герои этой книги – очень деловые и бесстрастные. У них не остаётся ни секунды на размышления, переживания, самоанализ. Только действия, и только диалоги. Повествование почти отсутствует. У автора тоже нет ни времени, ни желания попытаться «закадровым текстом» «раскрыть героя», рассмотреть со всех сторон, показать «психологический портрет», обозначить причину его «конфликта с миром». В общем, Саша Либуркин не мнёт кал. Всё просто и трогательно.
Картинки довольно привычные, но очень смешные и грустные. То ли, мы действительно живём так смешно и грустно, то ли Саша Либуркин умеет так подобрать слова, что наша жизнь выглядит такой смешной и грустной. Загадка…
30 сентября 2021
https://www.facebook.com/photo?fbid=4382856401821940&set=a.268039463303675

Коктебельские подарки.
«Русский Гулливер» выпустил книжку короткой прозы Саши Либуркина «Дураки женятся». Начнем с того, что это очень красивая книжка. Ну вот просто держать в руках приятно. Твердый переплет, хорошая бумага. В меня попали и иллюстрации Ольги Лаврухиной, и обложка Саши Николаенко. Кстати, на ней изображен сам автор, хотя тут не столько важно портретное сходство, сколько то, что картинка получилась такая тихая и нежная, где всё и вся летит – шарф, собачка, птичка. Как и сам Либуркин, вроде, стоит, а вроде, летит. Он и в жизни, и в тексте – такая же парящая громадина нежности. Предисловие к книге написал Володя Шпаков, и от этого отдельно щемит между ребер. Володя там вообще много поминается и под обложкой, да и не только он, но об этом отдельно.
Что же касается содержания книги, то многие из произведений я даже не рискнула бы назвать рассказами, хотя есть и они, но по большей части это совсем крошечные миниатюры и зарисовки. Хронологически действие книги движется от воспоминаний юности к сегодняшнему дню, на довольно длительном отрезке «застревая» в литературной среде и ее жизни. Лиц мелькает много, они складываются к финальному рассказу в «мысленный миньян» автора, да и читателя тоже. Впрочем, читатель я вовлеченный, мне трудно представить, как книга воспринималась бы человеком, не представляющим героев в жизни. Я же знакома со многими из них, и потому улыбка не сходила у меня с лица во время чтения. Мне истории виделись во всей своей красе.
По объему книжица маленькая. Часа полтора чтения. Не успел охнуть, а все уже закончилось. Опять же многое из нее вообще можно было бы считать дневниковыми записками. Пусть так. Но что неоспоримо, у Либуркина есть стилистика текста. И у нее прочные корни, не зря шеститомник Шолом-Алейхема из библиотеки таскал.
Но самое большое достоинство книги – в угле зрения автора. Подумалось, как все-таки это важно, кто смотрит на события, и какими глазами… Вот если человечество нынешний литпроцесс запомнит глазами Либуркина, например, то будет думать, что в нашем литературном веке царили мир, благодать и тихое созерцательное пьянство. Потому что взгляд у автора добрый. И книжка получилась доброй. Даже чуть-чуть детской. Такой игрушечной. Знаете, как игрушечная железная дорога для коллекционеров.
Сашка, спасибо за причиненную мне книжкой радость!
!7 сентября 2021

https://www.facebook.com/photo/?fbid=4093665544095390&set=a.330403147088334

- Послушай, я хочу задать один вопрос, но сначала расскажу историю. Это было давно, мне было восемнадцать. Я училась в институте, отца тогда посадили в Кресты по ложному обвинению. Мне пришлосьносить передачи в тюрьму, стоять в очередях, встречаться с адвокатами. Ещё и лекции. Мама? Мама была влюблена. Целыми днями и ночами где-то пропадала. Я её почти не видела. Всё легло на мои плечи. Я очень устала, и на последние деньги решила поехать в Крым. Десять дней отдыха, не больше, а потом, думала – вернусь, найду работу, буду учиться, заботиться об отце. Было начало октября,
я приехала в Ялту, сняла комнату, а на следующий день в кафе ко мне подошёл мужчина, ему было не больше сорока. Он сказал, что его зовут Андрей, спросил, почему я такая грустная, и предложил погулять по набережной. Ну, я рассказала ему, не вдаваясь в подробности, о себе. Кто он был? Судья, или помощник судьи, откуда-то из Винницы, я точно не помню. Вечером, в китайском ресторане, повар почему-то принял нас за молодожёнов и приготовил рыбу, вкуснее которой я никогда больше не ела. Пили вино… а на следующий день я переехала к Андрею. Рыба? Какая была рыба? Кажется, карп. Нет, он жил не в гостинице, у него была своя квартира, на третьем этаже: две небольшие смежные комнаты, душ и туалет, а кухня общая. Утром Андрей готовил кофе, и мы уходили на пляж, людей было мало, сезон почти закончился. Потом медленная прогулка по набережной. Обедали в кафе, или ресторане, где часто кроме нас, в зале никого не было. Гуляли по городу, в парках, заходили в какие-то магазины или торговые павильоны. Андрей всегда предлагал мне что-нибудь купить, только не любил ждать, если я долго возилась с примеркой. Смеялся… «Ну, что ты там возишься? Берём обе пары. Дома примеришь». Несколько раз заходили к букинисту, и, пока я рылась в книжках, Андрей перебирал старые пластинки. Когда возвращались домой, пили вино и слушали музыку на старом советском проигрывателе - «Аккорде», к которому Андрей относился с каким-то трепетом. Я его спросила, почему он не купит современной аппаратуры, он взглянул на меня удивлённо, и сказал, что, по его мнению, лучше винила ничего нет. Что слушали? Разное. Иногда джаз, но чаще классику. Один музыкант ему очень нравился. Какой? Сейчас вспомню. Фамилия итальянская… Дину Липатти! Он его часто ставил. Ходил по комнате, курил, останавливался у открытого окна, смотрел на маяк, на море. «Ты раньше не слышала? Не знала? Он был гений, понимаешь, гений! Умер такой молодой, ему было всего тридцать два…»
На восьмой день, да на восьмой, утром, когда мы пили кофе, кто-то Андрею позвонил.
«Слушай, я сейчас уезжаю… на службу вызывают, а ты оставайся». Он быстро собрался и вызвал такси. У ворот мы выкурили по последней. «Всё было хорошо. Увидимся. Ключ оставишь у соседки. В спальне, на шкафу, лежит свёрток. Возьми его». Андрей крепко обнял меня и уехал. Больше мы не виделись. Через два дня я вернулась в Петербург. В свёртке, который лежал на шкафу, было две с половиной тысячи долларов. Я взяла их себе. Отца выпустили весной, сняв все обвинения.
Какой вопрос? Ты думаешь… я проститутка?

- Дедушка, - спросил я, - а где твои деньги? Ты же работал на заправке?
Дед подбросил в печку угля, захлопнул дверцу и сел к столу.
- Пенсия у меня есть, - сказал он растерянно, - пятьдесят четыре рубля, жена парализованная, две дочери, внуки… а больше ничего нет…
- Но ты же работал на заправке? А все, кто работает на заправках, делают гешефты и имеют большие деньги, - не отставал я.
- Я работал на заправке, - задумчиво ответил дед, - на Кишинёвском мосту, и даже в машину Брежнева заливал бензин. Видел его, как тебя. Красивый мужчина! Брови такие густые, чёрные…
- А деньги, дедушка?
- Какие деньги? – вспылил дед. - Гриша, объясни ему. У меня нету терпения. Твой сын ненормальный! Он мишигинер!
- Сынок… - отец отложил газету и повернулся ко мне. – Ты знаешь, когда твой дед работал заправщиком? В пятидесятых! Тогда личных машин почти ни у кого не было. Но не только в этом дело.
Я растерянно взглянул на отца. Его разбирал смех.
- Саша, ты знаешь, сколько стоил тогда бензин?
Я пожал плечами.
- Шесть копеек литр, сынок. Шесть копеек! Дешевле газировки!

брату Павлу

- Слушайте, нужно ещё где – нибудь посидеть и выпить, - сказал писатель Игорь Кузнецов, когда мы после презентации вышли из музея и направились к воротам. – Такое солнце, так хорошо и тепло, будто сейчас не осень, а весна.
- Это было бы кстати, - подтвердил поэт Амирам Григоров. – Домой не хочется.
- Тогда нужно зайти в магазин и взять бутылку коньяка, - решил мой брат Павел.
- Коньяк есть, - ответил я, доставая бутылку. - Ирочка Витковская подарила.
- Французский! Саня, она в тебя влюблена!
- Н-е-ет… просто она добрая.
За воротами мы остановились.
- Ну, что, куда? – спросил я.
- Тут, в двух шагах магазин, - сказал Павел, - возьмём морс и стаканчики.
- А потом?
- К памятнику Алексею Толстому, – предложил Амирам. - Там очень удобно: классик, скамейки, уютный сквер. Нас особо не видно, но зато мы увидим, если вдруг нагрянут менты. Только, чур: никаких разговоров о политике
- Конечно! – воскликнули Игорь и брат почти одновременно.
Минут через пятнадцать, с морсом и стаканчиками, мы пришли в сквер и расположились на скамейке. Рядом рылись в урне два бомжа, громко о чём-то споря.
- Надо дать им что-нибудь, а то покоя не будет, - сказал я, доставая из кармана деньги.
- Дай мне, ты не умеешь.
Павел отсыпал бомжам мелочь и что-то негромко сказал.
- Спасибо, братан, мы понимаем…
И через минуту, собрав вещи, они исчезли.
Открыли бутылку, и стали пить коньяк, запивая прохладным вкусным морсом. Выпили за удачную презентацию моей книги, за Алексея Толстого, за Ирочку Витковскую, за здоровье издателя книги, поэта Вадима Месяца, а потом и за здоровье всех присутствующих.
Разговор коснулся женщин, и мой брат задумчиво сказал:
- Давно, в юности, я прочитал книгу воспоминаний поэта Пабло Неруды «Признаюсь: я жил». Там есть один эпизод… Дело было в Париже. Неруда и его друг в каком-то кабаке встретили женщину, не помню, но, кажется, русскую. Они привели её к себе в гостиницу, Пабло пошёл в свою комнату, спать, а его товарищ уединился с этой случайной подругой. Часа через два друг Неруду растолкал: иди к ней, ты тоже должен это попробовать… и оказалось, что в её объятиях, в её лоне, было какое-то невероятное, необыкновенное наслаждение! Утром они решили, что им нужно сейчас же от неё бежать, иначе - оба погибнут и пропадут навсегда! И оставив ей почти все деньги - ушли.
Может, оттого, что я был молод, но на меня этот рассказ поэта произвел сильное впечатление. Мне кажется, я потом всю жизнь мечтал встретить такую же необыкновенную женщину. У меня их было много, очень много… и проституток, и порядочных… но такую, как у Неруды… так и не встретил!
- Я думаю, у неё был туберкулёз, - сделал вывод Амирам. – У всех больных туберкулёзом повышенная сексуальность, и у мужчин, и у женщин.
- У больных туберкулёзом? – удивился я, - никогда об этом не слышал.
- Есть ещё коньяк? – спросил Павел.
- Нет, пустая, - ответил Игорь, продемонстрировав бутылку. – Всё хорошее, увы, кончается. Кстати, сегодня день рождения Есенина…
- Точно! – хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул брат. – Как я мог забыть!
- Тогда на Тверской, к Есенину, – решил Амирам. - Поболтаем и покурим, почитаем стихи. И попьём где-нибудь кофе.

Поэту Дмитрию Артису

- Валерий Иванович, слушайте, а кто вам больше нравится: Ахматова или Цветаева? - спросил я Воробченко, моего преподавателя литературы, когда остановились у парадной его девятиэтажки.
- Мне нравится Леся Украинка.
- Валерий Иванович, я серьëзно...
- И я серьëзно, Саша! Поверьте, Леся Украинка в сто раз талантливей и Ахматовой, и Цветаевой вместе взятых!
- Вы шутите. Вы смеëтесь надо мной!
- Нисколько. У вас дома есть сборник Леси?
- Есть.
- Мне уже пора. А вам советую пойти домой и прочесть Лесю Украинку. Мне интересно, что вы завтра скажете...
Он улыбнулся, и кивнул на прощанье.
- Жду на кафедре после лекций!

Давно, в конце 80-х, ещё в Молдавии, гостил у своей очень пожилой дальней родственницы.
- А кого-то из великих людей вы видели? - спросил я однажды.
- Видела, - ответила она неожиданно. - Я видела Керенского. В 1917 году я училась в Одессе на дантиста. А Керенский приехал из Петербурга. Мы с подругами встречали его на бульваре, а АЛександр Фёдорович ехал в открытом автомобиле. Мы бросали ему цветы, махали шляпками и кричали: "Да здравствует Керенский! Да здравствует временное правительство..."
Моя тëтя замолчала, а потом грустно произнесла:
- Ах, если бы знали, чем это всë кончится...

Эмиль СОКОЛЬСКИЙ
Какая-то гремучая смесь у меня получилось: собрались авторы, плохо сочетаемые друг с другом. Но так даже интересней.
Александр Климов-Южин, Саша Либуркин, Юрий Влодов (даже этому уголовнику, алкоголику и богохульнику нашлось место), Зинаида Палванова и Света Литвак. Как понял, о том и написал.
https://magazines.gorky.media/ra/2021/1/prochitannye-knigi-142.html

- Саша, «Орфей в раю» - вещь замечательная! – сказала поэт Жанна Сизова. - Как хорошо, что вы меня вытащили в оперетту, но теперь хотелось бы где-нибудь посидеть и немного выпить.
- Смотрите, справа заведение…
- Хорошо, пойдёмте туда. Я в этом ресторане была. Там не плохо.
Через несколько минут мы уже сидели за столиком в уютном зале. Жанна листала меню.
- О, как здорово! Здесь есть устрицы. Я их обожаю. И ещё - пиво, «Бургун де Фландр». Оно такое вкусное!
- А я возьму бокал сухого и пельмени.
Подошёл официант, и мы сделали заказ.
- Саша, а вы в какие-то другие театры ходите? – спросила Сизова.
- Да, - ответил я, - был однажды в БДТ… на «Дяде Ване».
- И как?
- В кассе мне предложили билет в боковую ложу, на второй этаж, второй ряд, - сказал я, пускаясь в воспоминания. – С моего места почти ничего видно и слышно не было, но если наклониться поближе – виден был кусочек сцены слева, и слышны отдельные реплики. А в первом ряду сидела дама, прямо передо мной, и когда я наклонялся, она ядовито шептала: «Как вы себя ведёте? Не дышите на меня, отодвиньтесь. Провинциал!». В общем, мне спектакль не понравился.
- А ещё?
- Нет, я люблю только оперетту. Она так поднимает настроение!
Нам принесли выпивку и закуски.
- Какой сегодня прекрасный день, - задумчиво сказала Жанна. – Оперетта, чудесная февральская метель, устрицы… Я очень счастлива.
Мы выпили за встречу, и я спросил:
- Жанна, а вы ещё когда-то были счастливы?
- Странный вопрос. Конечно.
- Расскажите, если не секрет.
- Ну, вот слушайте. Однажды, лет двадцать назад, я, и ещё два хороших поэта, вы их знаете, Саша Скидан и Серёжа Завьялов шли пешком на Васильевский остров, там были какие-то чтения. Разумеется, что-то выпили по дороге. Когда мы подошли к Троицкому мосту, они посадили меня на скрещённые руки и несли, представляете, Саша, через весь мост! И пока несли, громко кричали: «Да здравствует Жанна Сизова, королева поэзии!»… Я была совершенно счастлива.
Жанна сделала небольшой глоток, и поставила бокал на стол. А я задумался:
«Конечно изящную, маленькую и лёгкую Сизову перенести на руках через мост и для нас с Димкой Шабановым не проблема… - размышлял я. - А вот если бы на её месте была какая-нибудь другая девушка? Например, поэтесса Полина Барскова? На скрещённых руках… через весь Троицкий мост… Полину… Нет, это вряд ли. Это не только для нас с Димой, но и для Серёжи и Саши наверняка было бы слабо!».
- Саша, что вы так загадочно улыбаетесь?
Вопрос Жанны вывел меня из задумчивости.
- Простите, а знаете, что я сейчас решил?
- Ещё нет.
- Может, пойдём с вами на «Фиалку Монмартра»? Её дают через две недели.
- Я согласна.
- Тогда, давайте выпьем.
- А за что мы будем пить?
- За вас... и за «Фиалку Монмартра»!